Жизни Анны. Мистический роман - Максим Яковенко

Подруга отвела Анну в сторону.

– Что именно?

– Я не понимаю, кто я сейчас.

– Что значит – не понимаешь?

– То ли я сейчас та, которую ты знаешь, то ли я – это она, Лиза.

– Вот черт!

– Понимаешь, я уже не знаю, кто я, где я настоящая.

Глаза Анны стали мокрыми, первые слезы побежали по щекам. Отойдя подальше от любопытных однокурсников, Анну прорвало на слезы еще больше.

– Мне ночью опять пришлось все пережить, испытать на себе насилие, смерть… Понимаешь, все опять.

– Тебе приснился просто кошмар, Ань.

– Нет, нет, это не был сон. Все один в один как у доктора на сеансе. Все то же самое, только с еще большими подробностями, в деталях, понимаешь?

– Кажется, понимаю. Мне доктор Остапцов сегодня рано утром звонил. Хотела тебе рассказать. Он сказал, что сеанс пошел не так, как должно было быть по его методике. Ты застряла в прошлом воплощении, воспоминания могут приходить постоянно, и это может привести…

– Я же говорю, что вообще не понимаю ничего, – Анна на эмоциях перебила подругу. – Пока я шла сюда, думала, что нужно успеть не на пару, а на поезд, чтобы спастись от немцев.

– Господи!

Маша обняла Анну.

– Что мне делать, Маша?

– Не знаю. Доктор, кстати, дал совет, что тебе стоит поехать на пару дней на природу.

– Так у нас с Франком уже в пятницу вылет в Мюнхен. А я совсем не хочу, вообще не хочу с ним лететь.

– Почему? Ты там развеешься. Ты ведь хотела, всегда мечтала побывать в Германии.

– Сейчас уже не уверена. Скорее, нет, чем да. Ладно… нужно идти… Франк просил записать его лекцию на телефон.

Вытерев слезы и сопли бумажной салфеткой, Анна осмотрела себя через фронтальную камеру телефона, быстро подтерла расплывшийся карандаш вокруг глаз и направилась в аудиторию. Маша последовала за ней.

Франк, как всегда, немного опоздал, потом долго возился с презентацией и, когда студенты помогли ему настроить проектор, немного успокоился.

Анна заняла место в первом ряду и приготовила сотовый к записи видео. Когда Франк начал лекцию, она почувствовала жар и небольшой, но растущий озноб: «Похоже, я заболела», – подумала про себя и нажала на кнопку записи.

Студентов с разных потоков на открытой лекции Франка Шольца собралось больше, чем на обязательном семинаре у заслуженного профессора факультета. Приглашенный молодой иностранный преподаватель с авторской лекцией всегда вызывает больший интерес у публики, нежели статичная, повторяющаяся из года в год лекция уже далеко не молодого, но в академических кругах уважаемого ученого.

С каждой минутой к Франку приходило все большее вдохновение. Где-то на середине, когда речь зашла о войнах готов с западно-немецкими племенами и влиянии первых на средневековый немецкий, Анна почувствовала себя хуже: жар ощущался в глазах, началась ломота в суставах. Но на душе было еще хуже: перед ней стоял не тот любимый Франк, первый мужчина, друг и помощник по жизни, а образ немецкого офицера СС, жестоко убившего ее в сорок первом году. И с каждым произносимым Франком словом на немецком она вздрагивала, а боль в виске становилась невыносимее.

То ли не в силах больше терпеть физическое недомогание, то ли от растущего гнева по отношению к Франку, Анна кинула телефон в сумку и выбежала из аудитории.

Франк замолчал. С тревогой проводил взглядом Анну до двери и хотел уже было догнать ее, но чувство долга перед публикой заставило его продолжить лекцию.

После двух таблеток парацетамола жизнь лучше не стала, но отменять встречу с Кириллом уже не хотелось. Идти домой и ждать, когда вечером вернется Франк, казалось сущим испытанием. Да и что значит «домой», когда своего дома у тебя нет. Есть съемная квартира Франка, куда она была приглашена пожить, так, побыть рядом, ради удовлетворения мужских потребностей, не более.

О чем только ни думала Анна, пока шла в кафе на Среднем проспекте Васильевского острова.

Кирилл ждал за столиком. Сегодня он был как никогда обаятелен: изысканная манера носить зеленую рубашку из плотного хлопка в клетку и серые шерстяные брюки выдавали в нем человека думающего и увлеченного, а широкая улыбка и искрящийся блеск в глазах – молодого парня, вся жизнь которого впереди.

Анна старалась держаться и вновь не пуститься в слезы. Благо питерская погода всегда предлагает отвлеченную тему для беседы, уводя от главного и наболевшего. Дискурс о воздушных массах из Европы и Арктики мог продолжаться бесконечно, если бы Кирилл резко не перевел тему.

– Мне Маша рассказала, что вы ходили к доктору Остапцову.

– Не удивлена.

– И как твои ощущения?

– Да бомбические ощущения у меня, просто бомбические! – Анна засмеялась, и смех ее становился громче с каждой секундой.

– Вот, уже неплохо, – Кирилл улыбался, стараясь подбодрить девушку.

– Очень. Неплохо… Правда, жить не очень как-то хочется.

Анна начала смотреть в окно, уводя взгляд от Кирилла, чтобы он не заметил появление первых слез на ее лице.

– Это бывает. Смерть имеет такую привычку, как случаться, – Кирилл думал рассмешить этим Анну, но попытка не удалась. – Мы все умирали, Аня, и много раз, и всегда по-разному: однажды в постели в глубокой старости, часто на полях войны, от удара врага в спину или на эшафоте. И смерть никогда не была приятным событием.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что пережитая тобой смерть в прошлом воплощении – всего лишь одна из множества испытанных смертей. Это было больно, но, когда начинаешь думать о всех своих прожитых жизнях, смерть воспринимается как термин, описывающий необходимое явление для перехода из одной жизни в другую.

– Кирилл, я не знала и знать не желаю ничего об этом, понимаешь?! Я просто хочу жить. Как жила раньше, без этой ерунды!

– Ерунда? Да ты сейчас само доказательство реинкарнации!

– Я думала, регрессия будет похожа на фильм фэнтези: посмотрел и забыл, и можешь жить как прежде. А на самом деле оказываешься полноценным участником всех событий. Кирилл, самое страшное ведь не то, что меня убили, больно ведь не было, если не считать, что второй день свербит в области виска, куда пришелся выстрел. Страшно то, что я узнала, кто это сделал… После выстрела, перехода по туннелю я увидела Франка в форме офицера СС. И там все стало сразу понятно само собой, понимаешь?

Кирилл утвердительно кивнул.

– А то насилие, что Франк совершил со мной в прошлом, продолжается и сейчас. Словно меня не в сорок первом году изнасиловали и убили, а вчера, понимаешь, только вчера!